Епископ Игнатий (Душеин). ЭТАПЫ. Слово в Неделю о блудном сыне

Притча о блудном сыне, как и всякая Евангельская притча, имеет множество непротиворечащих друг другу толкований. Ее можно применить и к Адаму, и к конкретному человеку — если не к любому, то к большинству, и к определенным народам. А можно рассматривать эту притчу просто как описание процесса падения и покаяния.

В начале сказано, что младший сын пленился идеей уйти из дома Отца. Он, наверняка, не сразу ею увлекся. Он же не знал достоверно, какая жизнь там, куда он собрался. Но фантазия дорисовала, и он таки решился обменять реальность на мечту. Кстати: это суть любого греха — мечта вместо реальности.

Впадение в серьезный, сознательный грех — это достаточно долгий и многоступенчатый процесс. Он описан в еще в древней аскетической литературе. Он переходит из фазы в фазу, на каждом этапе можно сдать назад, но на каждом — все сложнее, так как в процесс включаются все новые силы человеческой природы.

Напомню. Начинается грех с «прилога» — некоего почти невесомого и совсем еще даже не нашего помысла. Одного из тех, что пролетают в нашей голове ежесекундно. Нечто предстает нашему уму. Откуда? Может всплыть из бессознательного, могут бесы подкинуть, может просто ход мыслей по закону ассоциации выдать — не суть важно. Сам этот прилог в координатах «грех-не грех» еще не имеет никакой нагрузки. Нагрузка эта начинает возникать сразу же, как только ум стал его рассматривать.

Наверное, все замечали, что некоторые мысли у нас вызывают какое-то неосознанное внутреннее омерзение, вплоть до содрогания. А некоторые мы начинаем рассматривать. Состояние, при котором все потенциально греховные прилоги, отторгались бы сразу при появлении, нам не свойственно. Это состояние чистого сердца. Оно может появиться после долгой аскетической жизни и под действием Благодати. Мы такими должны стать. Но обычно мы переходим к следующему этапу.

Если прилог не отвергается, а начинает рассматриваться умом, наступает «сочетание». В этот момент и происходит главное — выбор. Наше произволение задает себе вопрос: «Оно мне надо?» И решает, не применить ли гневательную силу души и не расшибить ли этого младенца о камень, пока он не вырос, или продолжать крутить эту мысль в голове дальше. На этом этапе помысел становится греховным. Это и есть главный момент борьбы. Проиграв ее здесь, мы почти наверняка согрешим в той или иной форме.

Если выиграть битву не удалось, то наступает следующий этап – «услаждение». В действие вступают наши чувства, как правила связанные с вожделевательной или гневательной силами души. Мы начинаем услаждаться греховным помыслом. Появляется мечта о нем. Это значит, что воля уже склонилась к греху.

Душонка сказала: «Надо!» — ум ответил: «Есть!», т.к. в падшем состоянии он не царь, а обслуга. Ум тут же начинает рисовать картинки светлого будущего после (или во время) греха, о котором уже мечтает душа. Он создает иллюзию, которая, разумеется, никогда не станет явью. Потом человек будет удивляться: «Чего это на меня нашло? Как я мог так обмануться?» Но будет уже поздно.

Ум начнет изобретать всяческие оправдания и аргументы в пользу того, что нужно поступить именно так, как душе замечталось. Он с напористостью телефонного мошенника будет убеждать своего хозяина, что все будет здорово. В ход пойдут доводы об общественной пользе, о здоровье, о заботе о ближних и тому подобное. И конечно же — о любви. О любви — обязательно!

Чем более силен ум, тем более убедительные аргументы и обоснования греху он выдумает. Вплоть до изобретения собственного богословия. Подозреваю, что некоторые ереси и даже религиозные системы имеют именно такое происхождение. Ну и еще ум психически более-менее здорового человека придумает как преодолеть все препятствия к греху и как согрешить без тяжких последствий.

На этапе услаждения почти невозможно отбиться от греха без потерь, потому что в дело уже вступила химия – кровь уже полна всякими выбросами. О «кровяном» действии греха святые писали задолго до того, как ученые открыли всяческие эндорфины и адреналины. «Сдать назад» на этом этапе крайне сложно. Тут смогут помочь только радикальные способы аскетики, вроде ледяного душа или резкой боли – это тоже химия крови, которая может «перебить» другую химию. Некоторые в древности, например, практиковали отрубание пальцев или держание руки над свечкой.

В след за услаждением наступает «пленение» – воля целиком становится на сторону помысла, а ум старательно защищает его от действий совести, которая все же продолжает напоминать слабым голосом, что это, мол, все же плохо. Ну и совершается само действие греха. Это может быть что угодно: предательство, воровство, блуд, убийство.

В случае многократного повторения данного процесса грех укореняется в человеке и становится как бы частью его природы. Тогда между прилогом и реализацией греха уже нет такого долгого пути, а порой вообще исчезают все фазы. Свободы уже нет. Это можно сравнить с сорванной резьбой: крути – не крути: бесполезно. Сразу за мыслью идет поступок. Это называется страстью. Грех становится частью души, ум занят не борьбой с ним, а поиском его реализации снова и снова, совесть притупляется и никак уже не реагирует. Вот оно – состояние блудного сына во «стране далече».

Откуда же голод в стране той? Ведь там можно делать все: Отец далеко — полная свобода. Как ни странно, в этом и суть проблемы, что Отец далеко. Человек – образ Божий, и Бог таинственно присутствует в духе человека. Человек может этого не осознавать, но это так. При умалЕнии этого присутствия, а это неминуемо при грехах, человек начинает голодать ненасыщаемым гладом, который не утолить.

Конечно, суррогатов много. Тут же появляются некие местные граждане, которые предлагают за скромную плату, ценой в душу, весь набор «богозаменителей»: от жизненной суеты и другого нервно-химического драйва до тяжелых наркотиков. Но все это – «рожцы свиные» – пища животных, она может отвлечь, но не может насытить, если человек не деградировал полностью и не стал совсем свиньей. Стать ею возможно, при определенном усилии, но все равно получится очень грустная свинья.

Человек может и сам не понимать, чего ему не хватает. Просто гложет тоска при обилии всех жизненных удовольствий. И тут мы переходим ко второму этапу притчи. Если первый – описание того, что уже с нами произошло, то второй – указанный Самим Богом путь возвращения.

Покаяние, хотя и более простой процесс, чем впадение в грех, тоже имеет несколько этапов. Любой этап уже сам по себе душеполезен, но в притче мы видим, что встреча происходит на завершающем. Два этапа, кстати, мы уже рассматривали на предыдущих неделях: мытарь прошлой недели сокрушался о грехах своих, впрочем, без видимого изменения жизни, а мытарь Закхей позапрошлой недели уже принимал решение измениться, хотя его еще не реализовал. Сегодняшняя притча показывает покаяние на всех этапах. Можно сказать – это самое полное руководство по покаянию в Евангелии.

Приход в себя – так называется первый этап. На нем ум младшего сына возвращается в приличествующее ему место – в голову. До этого он был в том месте, которым блудят, т.е. был занят обслуживанием возлюбленных душой грехов. Теперь, когда по неким причинам стало не до блуда, он начинает выполнять свои прямые обязанности: рассуждает, сравнивает, осмысливает. Очень быстро он приходит и к пониманию ненормальности произошедшего и подсказывает выход.

Решение – второй этап. Ум подсказал решение, но это еще не значит, что человек именно так и поступит. Тут нужно некое внутреннее согласие, как и при впадении в грех. А для этого нужно чтобы, во-первых, заработала совесть. Она есть ни что иное как действие Бога в нас, которое мы часто затыкаем. Во-вторых, нужно, чтобы человек имел некое смирение – опытное видение того, что он из себя представляет. У сына было время увидеть, кем он стал вдали от Отца, поэтому решение созревает быстро.

Действие. Сын встал и пошел. Покаяние должно осуществиться не только в уме и в воле, но и в теле. Человек – существо сложное, у нас все взаимосвязано. То, что происходит внутри, может, и хорошо, но недостаточно. Нужно подключить всю полноту естества. Поэтому, кстати, пост включает в себя всяческие телесные аспекты – воздержание, физические нагрузки. Именно на этом этапе сын сподобляется встречи с Отцом – не раньше.

Встреча. Заметим, что при встрече нет «разбора полетов», т.е. Отец не произносит обличения и не требует отчета. Это потому, что, во-первых, Всеведущий и так все знает. Во-вторых, Бога не интересует то, что у нас было, Его интересует то, что мы есть. Человек живет либо в мечтах, либо в воспоминаниях. Но Божественная Жизнь – это не прошлое и не будущее, это то, где «времени больше не будет». Сын вошел в этот нескончаемый День. Не сложно догадаться, что это День Пасхи: закалывается телец и начинается веселье нескончаемое, как Нескончаем Тот, в Ком этот День и эта Жизнь.

И тут появляется старший сын, который никак не может смириться с оказанной младшему брату милостью. Это — попранная и возмущенная человеческая справедливость. Не стоит думать, что нам она не свойственна. Это она возмущается в нас, когда мы беремся судить ближних.

Справедливо ли поступает Господь с детьми Своими? Нет. «Не по беззакониям нашим Он поступил с нами, и не по грехам нашим Он воздал нам», — пишет св. Давид. Но: Как «отстоит восток от запада, настолько Он удалил от нас беззакония наши. Как отец милует сынов, так Господь помиловал боящихся Его». Когда помиловал Отец сына? Как только увидел возвращающимся.