Глинка, Григорьев, Дельвиг…
Повсеместный свет
На своде неба голубого,
Реки в волнистом серебре,
На трубке в желтом янтаре
И на штыке у часового —
Повсюду свет луны сияет!
Так повсеместен свет иной,
Который ярко позлащает
Железный жребий наш земной!
Между 9 марта — 31 мая 1826
Тайны души
У души есть свои наслажденья,
У души есть заветный свой мир:
Своя вера — свои убежденья.
У души свой таинственный пир!
И душа про свое замышляет
И, уйдя из сетей суеты,
Как беглянка летает, летает
Под наметом святой высоты.
Хоть Подругу наш остов телесный
По житейской таскает грязи;
Но Она, как природы небесной,
Все в таинственной, с небом связи!
И к душе налетают и гости,
И целует налетных сестра;
Но, незримых, не знают ни кости,
Ни телесная наша кора!
И напрасно к ним рвутся тревоги,
И напрасно мир сети плетет:
У души есть пути и дороги;
Пожелает — вспорхнет и уйдет!
1841-1845
Апполон Григорьев
Смерть
Мы не смерти боимся, но с телом расстаться нам жалко:
Так не с охотою мы старый сменяем халат.
<1826 или 1827>
Эпитафия
(Экспромт)
Прохожий! здесь лежит философ-человек,
Он проспал целый век,
Чтоб доказать, как прав был Соломон,
Сказав: «Всё суета! всё сон!»
<1819>
Тацит
Тацит велик; но Рим, описанный Тацитом,
Достоин ли пера его?
В сем Риме, некогда геройством знаменитом,
Кроме убийц и жертв не вижу ничего.
Жалеть о нем не должно:
Он стоил лютых бед несчастья своего,
Терпя, чего терпеть без подлости не можно!
<1797> Иван Козлов
Плач Ярославны
Княгине 3. А. Волконской
То не кукушка в роще темной
Кукует рано на заре —
В Путивле плачет Ярославна,
Одна, на городской стене:
«Я покину бор сосновый,
Вдоль Дуная полечу,
И в Каяль-реке бобровый
Я рукав мой обмочу;
Я домчусь к родному стану,
Где кипел кровавый бой,
Князю я обмою рану
На груди его младой».
В Путивле плачет Ярославна,
Зарей, на городской стене:
«Ветер, ветер, о могучий,
Буйный ветер! что шумишь?
Что ты в небе черны тучи
И вздымаешь и клубишь?
Что ты легкими крылами
Возмутил поток реки,
Вея ханскими стрелами
На родимые полки?»
В Путивле плачет Ярославна,
Зарей, на городской стене:
«В облаках ли тесно веять
С гор крутых чужой земли,
Если хочешь ты лелеять
В синем море корабли?
Что же страхом ты усеял
Нашу долю? для чего
По ковыль-траве развеял
Радость сердца моего?»
В Путивле плачет Ярославна,
Зарей, на городской стене:
«Днепр мой славный! ты волнами
Скалы половцев пробил;
Святослав с богатырями
По тебе свой бег стремил,-
Не волнуй же, Днепр широкий,
Быстрый ток студеных вод,
Ими князь мой черноокий
В Русь святую поплывет».
В Путивле плачет Ярославна,
Зарей, на городской стене:
«О река! отдай мне друга —
На волнах его лелей,
Чтобы грустная подруга
Обняла его скорей;
Чтоб я боле не видала
Вещих ужасов во сне,
Чтоб я слез к нему не слала
Синим морем на заре».
В Путивле плачет Ярославна,
Зарей, на городской стене:
«Солнце, солнце, ты сияешь
Всем прекрасно и светло!
В знойном поле что сжигаешь
Войско друга моего?
Жажда луки с тетивами
Иссушила в их руках,
И печаль колчан с стрелами
Заложила на плечах».
И тихо в терем Ярославна
Уходит с городской стены.
<11 октября 1825>
Шестое чувство
Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.
Но что нам делать с розовой зарей
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?
Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать.
Мгновение бежит неудержимо,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти всё мимо, мимо.
Как мальчик, игры позабыв свои,
Следит порой за девичьим купаньем
И, ничего не зная о любви,
Все ж мучится таинственным желаньем;
Как некогда в разросшихся хвощах
Ревела от сознания бессилья
Тварь скользкая, почуя на плечах
Еще не появившиеся крылья;
Так век за веком — скоро ли, Господь? —
Под скальпелем природы и искусства
Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства.
1921
Строфы века. Антология русской поэзии.Сост. Е.Евтушенко.Минск, Москва: Полифакт, 1995.
Антон Дельвиг
Воззвание
Восстань, о боже!- не для них,
Рабов греха, жрецов кумира,
Но для отпадших и больных,
Томимых жаждой чад твоих,-
Восстань, восстань, спаситель мира!
Искать тебя пошли они
Путем страдания и жажды…
Как ты лима савахвани
Они взывали не однажды,
И так же видели они
Твой дом, наполненный купцами,
И гордо встали — и одни
Вооружилися бичами…
Январь 1844
Николай Гумилев
Я в лес бежал из городов,
В пустыню от людей бежал…
Теперь молиться я готов,
Рыдать, как прежде не рыдал.
Вот я один с самим собой…
Пора, пора мне отдохнуть:
Свет беспощадный, свет слепой
Мой выпил мозг, мне выжег грудь,
Я страшный грешник, я злодей:
Мне Бог бороться силы дал,
Любил я правду и людей;
Но растоптал свой идеал…
Я мог бороться, но, как раб,
Позорно струсив, отступил
И, говоря: «увы, я слаб!»,
Свои стремленья задавил…
Я страшный грешник, я злодей…
Прости, Господь, прости меня,
Душе измученной моей
Прости, раскаянье ценя!..
Есть люди с пламенной душой,
Есть люди с жаждою добра,
Ты им вручи свой стяг святой,
Их манит, их влечет борьба.
Меня ж прости!..
<1902>, Тифлис
Разорения Рима и распространение христианства
А. И. Тургеневу
Из мрачных северных лесов,
С восточных дальних берегов,
Сыны отваги и свободы,
Стремятся дикие народы
С двойной секирою, пешком,
В звериной коже, с булавами,
И на конях с копьем, с стрелами,
И череп вражий за седлом.
Дошли; рассыпались удары,
Клубится дым, горят пожары,
Стон тяжкий битвы заглушал,
И Рим, колосс державный, пал;
Порочный пал он, жертва мщенья,-
И шумно ветры разнесли
Ужасный гром его паденья
В концы испуганной земли.
Но туча грозная народов
С небесным гневом пронеслась,
И пыль от буйных переходов
В полях кровавых улеглась.
Навеки мертвое молчанье
Сменило вопли и стенанье.
Уже паденья страшный гул
В пустыне горестной уснул;
В тумане зарево не рдеет,
И черный дым уже редеет;
Яснеет мгла; с печальных мест
Вдали стал виден светлый крест.
Другие люди, вера, нравы,
Иной язык, права, уставы,
Чистейший мир, рожденный им,
Явился вдруг чудесно с ним,-
И проповедники святые
На пепелища роковые
Пришли с Евангельем в руках,
И меж развалин на могилы
Воссели, полны тайной силы;
Горела истина в очах;
Глас тихий, скорбных утешитель,
Небесной воли возвеститель,
Вселенной жизнь другую дал;
Так их божественный учитель
По вере мертвых воскрешал.
Утро вечера мудренее
Сегодня вихорь парус рвет;
И вал на отмель лодку бьет;
И гром над безднами ревет;
И молния пловцу в глазах ресницы жжет…
А завтра — ни грозы, ни бури:
Погода… мир… и тишина,
Под круглым куполом небесныя лазури
Светлеет моря глубина…
Для нашей жизни нет картины сей вернее,
И — утро вечера бывает мудренее.
<1826>
Я кем-то был взнесен на острый верх скалы,-
Так мне в младенчестве приснилось,-
Кругом меня дробилися валы
И море бурное пенилось,
И, с воем, стадо чуд кругом скалы теснилось;
Огонь горел у них в очах!
Я был один — и весь был страх;
И сердце в молодой груди чуть билось.
И милой жизни я сказал: прости!..
Вдруг пылкий огнь в мои втеснился жилы,
И кто-то мне орлины придал крылы
И громко возопил: «Лети!»
И я, под светлыми летая небесами,
Смотрел на мир спокойными очами
И видел землю с высоты:
Там реки в дальние моря бежали;
Там грады пышные, там области лежали,
И в них кипела жизнь, шумели суеты
И страсти бурные пылали…
Но полн я был святых, высоких дум!
И я в земной мятеж не опустился
И с прахом, от земли летящим, не смесился,
И слышал лишь вдали — земной тревоги шум!
Молитва
Прости мне, боже, прегрешенья
И дух мой томный обнови,
Дай мне терпеть мои мученья
В надежде, вере и любви.
Не страшны мне мои страданья:
Они залог любви святой;
Но дай, чтоб пламенной душой
Я мог лить слезы покаянья.
Взгляни на сердца нищету,
Дай Магдалины жар священный,
Дай Иоанна чистоту;
Дай мне донесть венец мой тленный
Под игом тяжкого креста
К ногам Спасителя Христа.
<3 декабря 1839>
Моя молитва
О ты, кого хвалить не смею,
Творец всего, спаситель мой;
Но ты, к кому я пламенею
Моим всем сердцем, всей душой!
Кто, по своей небесной воле,
Грехи любовью превозмог,
Приник страдальцев к бедной доле,
Кто друг и брат, отец и бог;
Кто солнца яркими лучами
Сияет мне в красе денной
И огнезвездными зарями
Всегда горит в тиши ночной;
Крушитель зла, судья верховный,
Кто нас спасает от сетей
И ставит против тьмы греховной
Всю бездну благости своей!-
Услышь, Христос, мое моленье,
Мой дух собою озари
И сердца бурного волненье,
Как зыбь морскую, усмири;
Прими меня в свою обитель,-
Я блудный сын,- ты отче мой;
И, как над Лазарем, спаситель,
О, прослезися надо мной!
Меня не крест мой ужасает,-
Страданье верою цветет,
Сам бог кресты нам посылает,
А крест наш бога нам дает;
Тебе вослед идти готовый,
Молю, чтоб дух мой подкрепил,
Хочу носить венец терновый,-
Ты сам, Христос, его носил.
Но в мрачном, горестном уделе,
Хоть я без ног и без очей,-
Еще горит в убитом теле
Пожар бунтующих страстей;
В тебе одном моя надежда,
Ты радость, свет и тишина;
Да будет брачная одежда
Рабу строптивому дана.
Тревожной совести угрозы,
О милосердый, успокой;
Ты видишь покаянья слезы,-
Молю, не вниди в суд со мной.
Ты всемогущ, а я бессильный,
Ты царь миров, а я убог,
Бессмертен ты — я прах могильный,
Я быстрый миг — ты вечный бог!
О, дай, чтоб верою святою
Рассеял я туман страстей
И чтоб безоблачной душою
Прощал врагам, любил друзей;
Чтоб луч отрадный упованья
Всегда мне в сердце проникал,
Чтоб помнил я благодеянья,
Чтоб оскорбленья забывал!
И на тебя я уповаю;
Как сладко мне любить тебя!
Твоей я благости вверяю
Жену, детей, всего себя!
О, искупя невинной кровью
Виновный, грешный мир земной,-
Пребудь божественной любовью
Везде, всегда, во мне, со мной!
<1833>